За годы работы в следствии я много раз выезжал на самоубийц. Все делали это по разному: вскрывали вены, топились, вешались, травились, стрелялись, общим было лишь ощущение от них, мне было их жалко, жалко, что в минуту отчаянья они не смогли перебороть себя, и никто не помог им, хотя были и такие, которые делали это, не понимая сути своих действий, часто в состоянии сильнейшего опьянения. Но был один случай, когда жалости не было.
Утро понедельника, горячий воздух мая, за несколько дней до праздника 9 мая. Советский проспект прямо напротив «Стрелы» и штаба авиации флота. Длинный старый немецкий дом, третий этаж. Открытая дверь. В прихожей под потолком труба отопления, на ней на выпускной ленте висит молодой парень лет 20. Судя по цвету кожи прошло не более трех часов. Недавно вернулся с армии, все дни пил, жил с матерью. Она на работе, еще не знает. Нашла соседка. Входная дверь квартиры была приоткрыта. Сняли его. Осматриваем. В его комнате все стены изрисованы фашисткой свастикой и везде зажженные свечи. Осмотрели все комнаты, кроме одной, кухня заперта на ключ. Следов насильственной смерти нет. Дописал протокол осмотра, выписываю направление в БСМЭ, а сам смотрю на его выпускную ленту. Всего два года назад. Лента в пожеланиях от одноклассниц. Грустно. Тело уносят. Вся СОГ (следственно-оперативная группа) выходит на улицу. Я уже собираюсь опечатать входную дверь, но что-то не так. Неспокойно мне. Стоп. Открываю дверь и снова в квартире. Кухня, почему она закрыта. Смотрю. Края двери обклеены прозрачным скотчем. Вытаскиваю из портфеля ломик и взламываю дверь. Делаю шаг и словно удар. Плита, все конфорки газовой плиты открыты. Кухня переполнена газом. В секунду мое тело превращается в кусок ваты, голова начинает кружиться, все темнеет. Невероятно нереальное ощущение. Он открыл конфорки, в соседней комнате зажженные свечи. Он хотел взорвать нас всех. Хоть свечи уже и потушены, одна искра и дом взорвется. Нереальное ощущение дыхания смерти. Она здесь, но ты еще не веришь. Как так, сегодня я умру. Я умру прямо здесь, так на этой грязной кухне?
В себя я пришел уже только на улице рядом с машиной скорой помощи. Я не помню как смог выключить конфорки и открыть окно. Наш водитель увидел, что раскрыл окна и закричал, но исчез в окне. Меня нашли на полу прямо под окном. Нам всем повезло. Несколько дней я не мог прийти в себя. В то утро я проснулся, принял душ, завтракал. У меня были планы. У многих из нас, у тех, кто был тогда в доме, кто проходил рядом. В одно мгновение все наши планы могли исчезнуть вместе с нами со всеми по воле одного человека, которого я даже не знал. У меня не было жалости, мне было страшно. Все такое тонкое, как шелк.
Автор: Дмитрий Брилов